Жестокое убийство 23-летней девушки Юли Завьяловой кавказцем в центре Ханты-Мансийска потрясло весь регион.

3 июня сотруднице ясельной группы Юлии Завьяловой должно было исполниться 24 года

– Как и когда она познакомилась с этим человеком – Марифом Мамедовым?

– Это было примерно полгода назад. У нее есть своя машина. Я ей ее подарил. Что-то с колесом случилось, она поехала с подругой на шиномонтажку, которая находится в районе рынка «Лукошко» в гаражах. Он там работал. Эта мастерская, по некоторой информации, принадлежит его дяде. Там они познакомились, и с того времени как-то общались. Мы с мамой об этом ничего не знали. Мы узнали о существовании этого человека месяц назад. Тогда она ему первый раз в категорической форме сказала, что не хочет общаться. Я не знаю, встречались ли они, была ли у них связь, в то время я не успел вкопаться, сейчас нет желания. Но я знаю, что она хотела прекратить это общение.

Какое-то время она скрывала это знакомство. Возможно потому, что знала, что я был против, грубо говоря, нерусских ребят в семье. То есть я не против них вообще, я был против того, чтобы она с ними общалась. Я вижу, что происходит в городе, и эту тему мы с ней не раз обсуждали. Она скрывала это знакомство. Ей, бывало, дарили букет из ста роз, и, возможно, это делал он. Мы, конечно, задавали вопрос, от кого цветы. Ответ: «От мальчика». У нас и мыслей никаких не было, что вот так может произойти.

Когда она первый раз категорически сказала ему «нет», он проколол ей ножом колесо машины. Тогда, видимо, она по-настоящему испугалась и рассказала все маме. Мама в этот же вечер рассказала мне.

«Сейчас мне люди говорят: «Макс, ты недосмотрел». Я не отрицаю вину. В день убийства винил только себя, что не я забирал ее с работы. Но я пытался ее охранять, как мог…»

– Когда это было?

– Месяц назад, может чуть больше. Я в тот же вечер собрал друзей, близких, мы посовещались, что делать. Узнали, кто это, его имя, фамилию, номер телефона, кто его родственники. На следующий день я с ним встретился. Встреча была около магазина «Луна», я подъехал, он сел ко мне в машину. Состоялся диалог. Я ему сказал, что нужно идти лесом, что его рядом с моей сестрой не будет. На что он мне отвечал, что любит ее, хочет жениться, говорил «я нормальный парень». Свое поведение он мотивировал тем, что она принимала от него цветы.

Понимаете, у них так принято – раз девушка приняла подарок, все, она – его женщина. Я ему сказал тогда, что езжай в свои горы и живи там по своим понятиям, нам, русским, тут их навязывать не надо. То, что девушка приняла от тебя цветы, еще какие-то мелочи, это ничего не значит. Она даже в кино никогда с тобой не ходила. Он сам мне сказал, что хочет ее в кино сводить, в ресторан, а она не идет.

Я не знаю, что Юлей двигало, может, нравилось какое-то внимание, она же молодая девчонка. Но ничего серьезного у них точно не было. Чувств к этому человеку она не испытывала, серьезно никак не воспринимала. Это точно я знаю с ее слов.

Тогда он предложил подождать неделю, чтобы успокоиться и на холодную голову принять решение. Я как-то спустил эту ситуацию на тормоза, времени, что ли, мало прошло, чтобы понять, что есть опасность, я знал о его существовании только сутки, подумал, неделю вытерплю и буду решать, что с ним делать. Через два дня после этой встречи Юля пропала. Она работала в детском садике и после смены всегда звонила маме, предупреждала, что едет домой. В полчетвертого дня она всегда приезжала. В 16:12 домой пришла мама, Юли не было. Я был дома у себя (Юля жила с мамой и бабушкой, Максим отдельно, – прим. редакции), когда в пять позвонила мама и сказала, что Юли нет, телефон ее выключен. Я поднял всех ребят, мы стали шерстить город на машинах, кто куда. Я позвонил ему, спросил: «Тварь, она с тобой?» Он сказал, что они были вместе, он с ней поговорил и 15 минут назад они разошлись. Я ему сказал, что у него есть 20 минут, если она не приедет, я его «положу».

Юля приехала сама, вся в слезах, рассказала, что он поймал ее возле садика, посадил в машину, угрожал ножом и пытался душить. Следы на шее я видел сам. Я позвонил ему, сказал, чтобы он немедленно приехал. У нас состоялся разговор, 

я уже говорил на повышенных тонах1

. Он стоял и молчал, мне он слова поперек сказать не мог. В тот вечер Юля вышла на крыльцо и при мне ему сказала, что она не хочет больше встреч. Вся в слезах, зашуганная – даже тогда она его боялась. Уже после всего этого Юля рассказала, что он постоянно запугивал ее ножом, он запугивал ее подруг,  все близкие девочки его боялись. У него же появилась мысль, что это она при мне ему отказала. Он знал, что я категорически отношусь к нерусским в нашей семье, и поэтому думал, без меня она скажет по-другому. Конечно, скажет по-другому, если ей нож приставить, кто спорит... Так вот, он тогда мне сказал, мол, давай четыре дня подождем, я не буду ей ни звонить, ни писать, ни появляться, потом мы встречаемся, и если она на холодную голову снова откажет, я уеду из Ханты-Мансийска. Почему я поверил – я сам все еще не понимаю. Но тогда мы на этом и разошлись.

На следующий день мы с Юлей виделись. Он не писал, не звонил, я у Юли уточнял. Это был четверг. С пятницы на субботу она сказала маме, что поедет прокатиться по городу с подругой и приедет домой.  Я не знаю, как получилось, но она оказалась в кафе «Ной», который теперь называется «Рай». Она была с подругами и русскими парнями. Она машину спрятала свою подальше от кафе, возле магазина «Герана», чтобы он не увидел, где она. У меня есть информация, что ему позвонили охранники «Ноя» и сказали, что она там. Около пяти часов утра, когда они с подругами собирались домой, она пошла завести машину. Возле машины он ее уже ждал. Посадил, заблокировал двери. Он ей угрожал ножом, потом она мне в слезах рассказывала и говорила: «Максим, у меня не было выбора». Она боялась за свою жизнь, он ходил с этим тесаком все время.  Он увез ее в гаражи под «Лукошко», и там  произошел половой акт. Я считаю, что это было изнасилование.

Максим: «В этот вечер мне предлагали ехать жечь «Каспий», «Крал». Но зачем? Да, были мысли наказать его родственников. Но родственники тут ни при чем…»

Следователь отказал в возбуждении дела, мотивируя, что у нее не было синяков. А откуда они будут, если у него нож в руках? Он что думает, что в таком случае женщина сможет сказать нет? Я считаю, что изнасилование – это когда девушка не хочет. Это не тогда, когда ее бьют и заставляют, а когда она не хочет.

Я в ту ночь ночевал у девушки. У меня сел телефон, и Юля не смогла до меня дозвониться. До меня дозвонился мой друг, которому позвонила Юля и все рассказала. Я позвонил сестре, она в истерике. Я просто не мог разобрать, что она говорит. Спросил, где она, поехал к ней. Нашел ее около «Экспо-центра». Там уже была ее подруга. Юля, в слезах, рассказала, что он ее изнасиловал.

У меня было два выбора: либо искать и убивать, прямо убивать, либо, как нормальным людям, обратиться в правоохранительные органы. Мы решили, что сейчас нигде его не найдем, тянуть до вечера нельзя, и приняли решение поехать в полицию. В полиции нас принял опер Руслан, он сразу среагировал, принял заявление. Там же нам сказали, что этого Мамедова все тут знают, что

у него уже три уголовных дела1

 и что именно этим утром, когда мы пришли писать заявление, он должен был в 10 часов прийти и дать показания по какому-то делу.

– Куда вы поехали после полиции?

– В следственный комитет. Там Юля попала к следователю, старшему лейтенанту Шарифу Арипову. Там она прошла медицинское освидетельствование, у нее забрали вещи, материал под ногтями – потому что она сказала, что расцарапала ему всю спину и следы его кожи были под ногтями. Позже в машине были сняты отпечатки пальцев, Мамедов оставил там много следов, свою зажигалку, нашли его отпечатки пальцев на моих документах, которые были там, так как я иногда ездил на этой машине. Следы того, что было той ночью в этой машине, – были. Вечером мне позвонил опер Руслан и сказал, что он у них.

Следователь должен был принять этим вечером решение о его задержании на 15 суток либо отпустить. Я звонил Арипову каждый час, узнавал, есть ли решение. Он мне все отвечал: «Потом, потом, потом». В пять вечера мне позвонил Руслан и сказал, что от следователя поступила команда отпустить его. Я был просто ошарашен. Руслан сказал, что у него связаны руки, что он всего лишь опер и выполняет команды. Я позвонил следователю, на что тот мне сказал - мол, на каком основании я буду задерживать Мамедова? «У меня нет доказательной базы. У меня есть заявление Юли и его показания, этого недостаточно». Я тогда сразу ему сказал: «Ты понимаешь, что он к ней придет?! И мне придется ее охранять, не тебе». На что он мне просто сказал: «Если что – вызывайте полицию». Через два часа мне позвонил опер и сказал: «Макс, я не могу  его больше держать, я его отпускаю, выставляй караул возле дома». В это ночь и последующие ночи возле дома всегда кто-то караулил. Мы стояли подальше от подъезда, мы не хотели его спугнуть, мы хотели его поймать.

Максим: «Дело даже не в том, что видно, как Юлю убивают, возможно, это даже и нужно показать, чтобы люди знали, что происходит в городе. Но там видно маму…»

– Вам отказали в возбуждении уголовного дела, почему?

– Мы до сих пор этого не знаем. Решение должно было быть принято в течение трех суток, но следователи могут продлевать срок при необходимости до десяти дней. На третий день я позвонил Арипову, и он сказал, что продлевает. На четвертый день я приехал в следственный комитет к нему лично и задал один вопрос: «Почему?». На что он мне ответил: «Экспертизы нет, ни одна не пришла, у меня нет доказательств». Я тогда рассказал Арипову, что эти дни от Мамедова поступали угрозы, есть сообщения в «Вконтакте», в телефоне смс «Я тебя убью». Я тогда говорил, что я не могу ее круглосуточно охранять, что он может в любой момент ворваться в детский сад, может ворваться к ее подруге, он может ворваться со своими друзьями ко мне домой и перерезать всю семью, и я бы не смог ничего сделать. Но сам Арипов на это не отреагировал. Все сообщения с угрозами сохранились, телефон сейчас у следователей.

Юлька боялась. Я ее успокаивал, подбадривал, говорил: «Юль, да ты что, я всегда рядом». Как только она мне рассказала об угрозах, я стал ее охранять, отвозил на работу, забирал. Ей надо сто метров в магазин за чаем – я ее отвозил и забирал.

У нас есть знакомый в полиции, не последний человек, он лично ходил в следственный комитет, говорил, что вот такая ситуация, решайте вопрос. Но ничего не было сделано.

На тот период времени мы делали все, что могли тогда. Он пропал, я не мог его найти. Я знал, что он где-то в балках живет, но я же не буду в каждую квартиру лезть, люди же там тоже ни при чем. Да, у меня была мысль собрать сто человек, прийти туда и поломать там всех. Но я остановился. Я понимаю: нет плохих национальностей. У меня есть знакомые азербайджанцы, армяне, которые в ночь убийства Юли сами его искали и меня поддерживали, говорили: «Макс, если мы его найдем, мы к тебе его привезем, убивать его будешь ты». Я просто был против, чтобы она общалась с нерусскими парнями. В армии я служил и с азербайджанцами, и с дагестанцами и знаю менталитет этого народа. И мы с Юлей говорили на эти темы. Да, есть хорошие ребята, но их меньшинство. Большинство спустились с гор, подарили девушке цветок - и все, она – его.

Сейчас мне люди говорят: «Макс, ты недосмотрел». Я не отрицаю вину. В день убийства винил только себя, что не я забирал ее с работы. Но я пытался ее охранять, как мог. Я не мог найти его, искал его друзей, но он мало с кем общался. Он такой азербайджанец, с которым мало кто общался. Он наркоман, у него руки всегда были перерезаны, по-русски он говорил очень плохо.

На четвертый день я пошел к помощнику руководителя следственного комитета. Мне посоветовали ребята из полиции города двух следователей, которые работают на совесть. Я попросил передать дело Юли кому-то из этих следователей. Но мне помощник сказал, что Арипов тоже хороший следователь, а замена займет время и ничего не даст, потому что буква закона одна для всех. Что я мог сделать? Я высказал ему свою точку зрения в грубой матерщиной форме и ушел. С этого дня я каждый день названивал Арипову и узнавал, как продвигается дело. Я переживал, что этот Мамедов снова откупится. Он приехал из Когалыма в Ханты-Мансийск. Переехал, потому что там его тоже преследовала полиция, он был условно осужден. Как говорят люди, 

его там откупили1

. Его на поруки взял дядя из Ханты-Мансийска, устроил тут на работу к себе в мастерскую.

Максим: «После того как он изнасиловал Юлю, у него через несколько дней умер отец. Он, видимо, винил Юлю в этом. Он говорил, что отец у него умер от инфаркта, узнав, что его сын кого-то изнасиловал. На самом деле его отец умер от инфаркта после известия о том, что его сын угнал у дяди «Газель» и украл деньги…»

– Сколько вы охраняли сестру?

– Я лично ее везде возил и забирал около двух недель. На десятый день я позвонил Арипову, и он мне сообщил, что в возбуждении уголовного дела отказано. Я спросил – по какой причине? На что он ответил, что вы все узнаете, когда мы вам пришлем почтой домой отказное дело (которого по сей день нет). Юля умерла 14 числа, а отказного дела до сих пор у нас нет.

Когда я понял, что дело закрыли, мы начали искать этого Мамедова. Говорят, что наш город маленький и все друг друга знают, но, оказывается, не так легко найти человека, у которого ничего нет. Залетать в «Каспий», «Крал» (местные кафе) и ловить его там – я понимал, что это ни к чему хорошему не приведет. Что надо будет звать около ста своих друзей и что это будет конкретно убийство и умрут многие, в том числе и мои друзья. И до этого я доводить не хотел. Я хотел поймать его у подъезда, когда он ее где-то будет караулить, я ждал его. Но не выходило. Я, наверное, как-то расслабился, потому что тянул до 25 мая.

– Почему эта дата?

– Юля никогда не видела моря в сознательном возрасте. И 25 мая она должна была с мамой улетать в Геленджик, отдохнуть. Я хотел (прямо так и пишите, пусть как хотят, так и понимают), но я хотел, чтобы когда моя семья уедет из города, поймать его и вывезти в лес. Почему я ждал – я боялся за свою семью. Если бы я сделал это раньше и он выжил после леса, он мог прийти ко мне домой и перерезать всю мою семью. Я хотел, чтобы моя семья покинула город, и я сделал бы все, чтобы решить эту проблему. Как принято говорить – нет человека, нет проблемы. Я ждал. За неделю до убийства мама предложила иногда забирать Юлю. Говорила, что при ней он ничего не сделает. Понимаете, на вид он очкун и может девочку запугивать, только когда никого нет рядом. Наверное, поэтому я и согласился. Сейчас я думаю, что тогда мы расслабились. Мы недосмотрели. И мы сделали эту роковую ошибку.

В общем, с того момента мы с мамой каждый вечер созванивались и решали, кто отвозит и забирает Юлю. В день убийства я отвез Юлю на работу. Днем мы созвонились с мамой, чтобы обсудить, кто Юлю заберет с работы. Мама сказала, что им нужно заехать в магазин, сделать покупки к отпуску, на что я сказал: конечно, забирай. В этот день я в последний раз видел сестру живой.

– Как узнали о случившемся?

– Я находился в ЮГУ, смотрел футбольный матч, в 18:50 мне позвонила мама в слезах и сказала: «Максим, он ее ударил ножом». Она не называла имени, но я все понял. Я не помню, как я ехал, но я был у дома через три минуты. Когда я приехал, Юля лежала у подъезда, я начал проверять пульс, пульса не было, глаза закатились. Я сразу понял, что она умерла. Первые секунды я не видел ран, потом, когда приехала «скорая», я увидел три ножевых ранения: спина, шея и плечо. Вчера у следователя я узнал, что ножевых ранений было пять. Спина, шея, плечо, правая грудь и висок. От какого удара она погибла, я не знаю, сейчас расследует комиссия. На видео видно, что она встала. Мама говорит, она пыталась от него спрятаться. Врачи говорят, что умерла она практически сразу, но, видимо, от шока, рефлекторно она встала на ноги. Мама говорит, что у Юли были такие глаза, что она как будто не могла поверить, что он сможет ее ударить. Его глаза были бешеными, зверскими, мама говорит, что ни один мужчина ничего бы не смог с ним сделать. Это состояние зверя. И он был заряжен на убийство.

Максим: «У следователя я узнал, что ножевых ранений было пять. Спина, шея, плечо, правая грудь и висок. От какого удара она погибла, я не знаю, сейчас расследует комиссия. На видео видно, что она встала. Мама говорит, она пыталась от него спрятаться. Врачи говорят, что умерла она практически сразу, но, видимо, от шока, рефлекторно она встала на ноги...»

– Он караулил Юлю?

– Он несколько дней караулил. Соседи из дома, который стоит к нашему наискосок, потом рассказали, что несколько дней он стоял на втором этаже и высматривал в окно. Одна соседка вспомнила, что спросила его: «Что ты тут делаешь?», на что он ответил, что ждет друга.

Мы точно знаем, что в тот день он караулил ее в яслях. Он прятался в углу здания. Там все ясли завешаны видеокамерами и есть видеозапись этого. Вышел охранник и выгнал его. Охранник, конечно, не знал, кто это. Позже, описывая его, он сказал, что был нерусский парень. Он ничего не сказал охраннику и просто молча ушел. После чего он ждал ее возле яслей. Но там у него ничего не получилось. Там просто все близко,  Юля выходила и практически сразу садилась в машину.

Дальше они с мамой заехали в магазин по улице Шевченко в районе Солнечного. Есть точная информация, что он ехал за ними, и он выбирал момент, когда все сделать. Он точно знал, что везет мама, что меня рядом нет. Сейчас следствие устанавливает, кто его возил. Есть информация, что было такси, но я сомневаюсь, потому что он быстро передвигался. Пока мама и Юля были в магазине, он поехал к нам домой. Приехал и ждал ее в нашем подъезде на втором этаже, там есть окно и он видел, что они подъехали. Юля вышла первая из машины. Мама пока выключала фары, глушила машину, в общем, когда вышла уже увидела, что он выскочил и схватил Юлю. Мама говорит, что до последнего момента не видела ножа. Она говорит – я подпрыгнула его отталкивать и нож увидела только тогда, когда он в последний раз пырнул Юле в шею. Она на всю улицу орала: «Спасите, помогите».

При мне он никогда бы на нее не напал. Я словно чувствовал все это. Когда я привозил ее домой или забирал, то выходил из машины, она закрывалась, и пока я осматривал подъезд, она меня ждала. Потом я спускался, шел за ней, и мы вместе поднимались домой. При мне он никогда бы этого не сделал. Даже если бы он выскочил, то первым всегда шел в подъезд я, и он бы выскочил на меня.

Есть информация от подруг Юли, что в тот вечер в начале восьмого Мамедов бежал в сторону студгородка на кольцо и орал «Я клянусь мамой, я ее зарезал».

В 11 часов вечера он мне позвонил и спросил: «Ну что, тварь, твоя сестра живая?» На что я ему орал, чтобы он приезжал и зарезал меня. Он лишь сказал, что через час уезжает в Азербайджан, послал меня и повесил трубку. Номер был скрыт.

В этот вечер мне предлагали ехать жечь «Каспий», «Крал». Но зачем? Да, были мысли наказать его родственников. Но родственники тут не при чем. Они сами обращались в милицию и просили посадить его.  Они от него до этого уже отказались.

После того как он изнасиловал Юлю, у него через несколько дней умер отец. Он, видимо, винил Юлю в этом. Он говорил, что отец у него умер от инфаркта, узнав, что его сын кого-то изнасиловал. На самом деле его отец умер от инфаркта после известия о том, что его сын угнал у дяди «Газель» и украл деньги.

Во всем этом ужасе меня поразило то, что все опера, следаки его знали и ничего не предпринимали. Вы представляете, этот человек жил в округе, в нашем городе 

без регистрации и гражданства1

. Еще вчера они не знали, кто он: азербайджанец или российский гражданин. У него никогда не было паспорта. По-азербайджански он не понимает, он не знает этого языка, по-русски он очень плохо разговаривает. Никто даже не мог точно сказать, сколько ему лет – 19 или 21. У него не было прав, но он спокойно ездил за рулем на какой-то десятке. Почему он находился на территории города? Как такое могло быть? Куда смотрела полиция?

Максим: «В 11 часов вечера он мне позвонил и спросил: «Ну что, тварь, твоя сестра живая?» На что я ему орал, чтобы он приезжал и зарезал меня. Он лишь сказал, что через час уезжает в Азербайджан, послал меня и повесил трубку. Номер был скрыт…»

– Следователь Арипов приехал на место трагедии?

– Когда я увидел Юлю на земле, я первые минуты не понимал, что происходит. Мой первый звонок был ему, я кричал в трубку: «Тварь, приедь сюда и посмотри, что из-за тебя произошло». Он только спросил, кто звонит. Пока Юля лежала на земле, я звонил ему четыре раза. Все слышали и знали, кому я звоню. Когда он приехал, с каким-то мужиком, его, видимо, охраняли, меня к нему подпустили, я убивать не хотел, я просто хотел его ударить. Я орал ему: «Как ты жить, сука, после этого будешь? Иди и посмотри на труп, иди и посмотри матери погибшей дочери в глаза».

Он не подошел ни к маме, ни к Юле. Моя мама сама к нему подходила. Я не знаю, что она ему говорила, но что-то говорила. Через 15-20 минут он уехал. В тот вечер я просил его только об одном – уволься сам. Если ты мужик, если ты такой крутой мужик, в следственном комитете надел погоны и несешь ответственность за свои поступки, слова, ты должен защищать гражданских людей. Если ты не можешь этого сделать, ты должен понести наказание.

Он все еще работает. Нам сказали, что сейчас проводится проверка по поводу отказа в возбуждении дела. К нам подошел начальник следственного комитета и сказал, что мы можем подавать заявление с просьбой уволить его. И мы будем подавать, мы будем подавать и в Москву. Арипов должен уйти из правоохранительных органов, он не должен иметь какого-либо отношения к защите людей. Виновата и структура, все ответственные лица должны понести за случившееся наказание.

Сейчас пишут всякие глупости, что Арипов состоит в кавказской диаспоре. Нигде он не состоит. Это его личная безответственность. Почему он не завел уголовное дело? Он даже сейчас мне не отвечает на этот вопрос. Что ему не хватало? Неужели непонятно, что если на тебя идут с ножом, то ты вряд ли будешь сопротивляться.

На сегодняшний день у нашей семьи одна цель – наказать Арипова. Мамедов свое получит, его уже ждут в Тюмени, сейчас и следственный комитет заряжен на то, чтобы довести дело до конца, чтобы он ничего при этом с собой не сделал. Но мы, наша семья, не спустим на тормозах то, что сделал Арипов. Он мог предотвратить эту трагедию. Моя мама живет только мыслью о том, чтобы этому человеку воздалось по заслугам, чтобы все узнали о том, что он сделал, и чтобы были наказаны те, кто допустил, что человек без паспорта, регистрации находился в округе и никто на него не обращал внимания. Мы не знаем, кто должен нести ответственность в данном случае, – полиция, следственный комитете, миграционная служба, но мы будем добиваться, чтобы в этом вопросе разобрались.

– В некоторых СМИ пишут, что Юля забеременела и сделала аборт…

– Мамедов сейчас в следственном комитете дает показания, что он ее убил за то, что она убила его ребенка. Он этим мотивирует. Но она не была беременна. Я сам лично возил ее на УЗИ, сам видел справку о том, что она не была беременной. Это его выдумки.

– Как Мамедов связан с «Ноем»?

– Я не знаю. Я никогда сам не был в «Ное». Я не знаю, кто там работает. Что он там бывал – это информация от Юли.

Максим: «Мой первый звонок был ему, я кричал в трубку: «Тварь, приедь сюда и посмотри, что из-за тебя произошло». Пока Юля лежала на земле, я звонил ему четыре раза… Когда он приехал… я просто хотел его ударить. Я орал ему: «Как ты жить, сука, после этого будешь? Иди и посмотри на труп, иди и посмотри матери погибшей дочери в глаза…» (на фото – следователь Арипов)

– Говорят, что произошла путаница с фамилией Юли – якобы по паспорту она Пыхтеева.

– Это так, в паспорте она Пыхтеева. У нас разные отцы. Но она всегда хотела быть Завьяловой, везде писала себя как Завьялова. И я не знаю почему, в душу не лез. У нас был разговор, она попросила сменить фамилию в паспорте. Мы договорились, что обговорим это после отпуска, чтобы не менять накануне все документы.

– Известно, кто этот водитель, который снял момент убийства на регистратор?

– Я хотел найти этого мужчину. У меня было два вопроса: почему не остановился и зачем выложил запись. Дело даже не в том, что видно, как Юлю убивают, возможно, это даже и нужно показать, чтобы люди знали, что происходит в городе, но там видно маму…

В полиции города мне сообщили, что этого мужчину нашли, ему 40 лет. Когда он давал показания, то сказал, что не видел ножа, думал, что это семейная разборка, увидел, что женщина разнимает, и не стал лезть. Со слов полицейских, видео выкладывал не он.  В этот вечер он отдал флешку своему знакомому-полицейскому, и есть информация, что видео выложили из полиции города. Следственный комитет сейчас этим занимается.

На видео видно, что там было трое мужчин. Я не обвиняю тех людей, которые убежали. Парня, который побежал вперед своей девушки. Но никто не знает, как бы он на самом деле поступил в данной ситуации. Со слов мамы, тот парень потом сразу подбежал, стал проверять пульс, вызывал «скорую», дал показания, ткнул на убийцу, что да, это был он. Но ему все равно со всем этим жить.

Мне жить с тем, что сестру я запомнил не при жизни, а когда она лежала на земле мертвой. Я не знаю, как это вообще можно забыть.

Максим: «Понимаете, у них так принято – раз девушка приняла подарок, все, она – его женщина. Я ему сказал тогда, что езжай в свои горы и живи там по своим понятиям, нам тут их навязывать не надо. То, что девушка приняла от тебя цветы, еще ничего не значит…»

– Сейчас все боятся, что эта трагедия может начать межнациональный конфликт в городе…. Что вы думаете по этому поводу?

– Да, мне так и говорят – не разжигай. Но если бы я хотел, я бы уже давно спалил все эти клоповники в городе, где они собираются. Но я обратился в полицию. Моя мама больше не верит в эту систему. Я смогу в нее поверить, только если виновные в смерти Юли будут наказаны.

Источник: Znak.com